Metasepia pfefferi идёт по дну

[х]

все осьминоги, каракатицы и некоторые кальмары имеют ядовитый укус
Metasepia pfefferi ядовита вообще целиком, для еды

на видео-источнике каракатица охотится и ест на 0:20 и 1:30
в 2:03 каракатица пугается, выпускает чернила

@темы: биоразнообразие, головоногие, gif

---

octopus by Klaus Stiefel

@темы: фото, биоразнообразие, головоногие

---

28.02.2014 в 23:25

Пишет  Lady Ninka:

о боже нет я не могу

+5

@темы: биоразнообразие, gif

---

День третий: Шекспир, Монолог Меркуцио

Вильям Шекспир
Монолог Меркуцио из Ромео и Джульетты

Все королева Маб. Ее проказы.
Она родоприемница у фей,
А по размерам - с камушек агата
В кольце у мэра.

Читать дальше

По ночам она
На шестерне пылинок цугом ездит
Вдоль по носам у нас, пока мы спим.
В колесах - спицы из паучьих лапок,
Каретный верх - из крыльев саранчи,
Ремни гужей - из ниток паутины,
И хомуты - из капелек росы.
На кость сверчка накручен хлыст из пены,
Комар на козлах - ростом с червячка,
Из тех, которые от сонной лени
Заводятся в ногтях у мастериц.
Ее возок - пустой лесной орешек.
Ей смастерили этот экипаж
Каретники волшебниц - жук и белка.
Она пересекает по ночам
Мозг любящих, которым снятся нежность
Горбы вельможи, которым снится двор
Усы судей, которым снятся взятки,
И губы дев, которым снится страсть.
Шалунья Маб их сыпью покрывает
За то, что падки к сладким пирожкам.
Подкатит к переносице сутяги,
И он почует тяжбы аромат.
Щетинкой под ноздрею пощекочет
У пастора, и тот увидит сон
О прибыльности нового прихода.
С разбегу ринется за воротник
Солдату, и ему во сне приснятся
Побоища, испанские ножи,
И чары в два ведра, и барабаны.
В испуге вскакивает он со сна
И крестится, дрожа, и засыпает.
Все это плутни королевы Маб.
Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать небезопасно.
Под нею стонут девушки во сне,
Заранее готовясь к материнству.
Все эта Маб...

@темы: книги, флешмоб

---

вот тот пост про "не буду ни с кем разговаривать больше никогда" - я его написала в феврале 2012
ПОСТОЯНСТВО
СТАБИЛЬНОСТЬ
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ

---

осьминог крадёт камеру и бежит!!
боян, но какой душевный

@темы: видео, биоразнообразие, головоногие

---

Пост 11: ещё больше вопросов

Мастерпост и тег игры

ребята
ПОСМОТРИТЕ ЧТО Я НАПИСАЛА

чтобы освежить память: кто эти люди? Почему эти люди?? Что они??? Как????

Рут, молодая душой, стремится к новым впечатлениям. Её новейшее впечатление зовут Ирма, она заканчивает биофак, пишет диплом, носит платья и утверждает, что родилась на дне морском. Из яйца.
Офицер полиции Нель встречает her highschool crush и забирает его к себе домой. С ним в комплекте идут два убийства с промежутком в 20 лет и очень много вопросов.
Пожилой финансист Роберт и один университетский профессор на закате жизни посвещают себя хобби. Хобби первого - оставаться холостяком, хобби второго - охота; и то, и другое гораздо более экстремально, чем может показаться.
Одна женщина, истерзанная бытом, замученная депрессией, радикально меняет свою жизнь. Это оставляет многих людей очень несчастными.
В тёмных закоулках таятся ужасы, в общественном транспорте - феи, и вот так сходу я не скажу, что хуже.




Нель на работе. Марк протягивает руку и поправляет журналы на столе.
Если жизнь даёт тебе лимоны, ты делаешь лимонад. Если жизнь даёт тебе отношения, из которых ты чудом выходишь живым, разбитую квартиру, потерю работы, чудовищ в тёмных подворотнях и призраков за спиной, ты садишься на край дивана, один в пустой квартире, и смотришь на себя сверху вниз, и не узнаёшь себя больше.

Краем глаза Марк видит смутные фигуры.

Краем глаза Марк видит смутные фигуры; они стоят и ждут, но большинство ему не рассмотреть — они ускользают, как прозрачные ниточки, которые появляются иногда в глазах в солнечный день. Другие можно разглядеть в подробностях. На многих телах видны раны или следы побоев.
Марк привык коротать время с маленькой девочкой со свёрнутой шеей. Обычно это не мешало ей говорить без умолку, но сейчас, когда Марк обращается к ней, она говорит:
— Отпустите меня.
Что бы он не спрашивал, она повторяет снова и снова:
— Мне пора домой. Отпустите меня.
И тут жуть ситуации догоняет Марка. Причём это не страх поднять голову и подумать, что будет с тобой завтра. Это не страх посмотреть в зеркало и столкнуться со своим разбитым телом и осунувшимся лицом. Это такая леденящая слабая жуть по спине, когда что-то падает ночью на кухне, и ты думаешь — «я взрослый человек» — но свет включаешь.

Он, не сводя с привидения глаз, обходит его на цыпочках, и хватает бумаги с журнального столика. Для нас секрета в смерти девочки нет, мы были там, когда она попала в руки тонкому человеку. Для Марка и Нель это нераскрытое дело; Марк перебирает распечатки и ёжится. Когда он впервые понял, что девочка на фотографии и его разговорчивый призрак — это одно и то же, это прошло как сквозь вату, а сейчас — господи боже, какая жуть.
— Хорошо, хорошо, — говорит он, то ли ребёнку, то ли самому себе. Распечатки карт, адреса, телефоны, ещё фотографии — он раскладывает бумаги Нель на столе, и от угрюмой симметрии последних дней не остаётся и следа. Марк смотрит на карты, на фотографии стройки, на призрака: что у него есть? Место, где нашли тело. Адрес родителей. Детский сад.
— Отпустите меня, — просит призрак и смотрит сквозь него. Марк наклоняется с ней и следит за её взглядом, затем встаёт, пытаясь заглянуть ей в глаза, затем поднимается на носочки — но на кого бы она ни смотрела, он был ещё выше.

Пока Марк берёт телефон, ключи, распечатку с адресами и колеблется перед входной дверью, обратимся к Нель. У неё перекур на работе. Она стоит и курит, и к ней присоединяется коллега и говорит:
— Как твой доктор? Как плечо? Кстати, слышала, что случилось с его бывшим?
Нель поднимает бровь. Коллега говорит:
— Я имею в виду, после того, как он умер.

Марк шагает в зияющее нутро стройки.
Окно в кабинке на кпп закрыто фанеркой. Ветер трогает бумажный мусор и шевелит обрывки ограждающих лент. Марк переступает через трещины в асфальте. «Ииииииии,» — тянут ему в след железные ворота.
Док окидывает взглядом ландшафт.
— Если моё бездыханное тело найдут тут в канаве, — бормочет он, — никто не будет удивлён.
Он шагает вдоль брошенных стен, уходя глубже в нагромождения строительного мусора, и знаете, кого мы видим у него за спиной?
Никого.

В это время Нель в курилке вперяет взгляд в коллегу и говорит:
— Что значит «исчез»?

В известном нам подвале всё осталось так, как бросили феи. Марку там темно, и вместо того, чтоб водить привидение по всем закоулкам, он в какой-то момент опускается рядом с ним на корточки и спрашивает:
— Ты помнишь это место?
— Я хочу домой, — отвечает болтливое дитя и начинает плакать.

У кого есть кот, те знают, как иногда ты идёшь за ними в надежде, что они покажут, в чём была их нужда, что они всё утро печально кричат; а кот приводит тебя в коридор и садится там посреди ничего, непроницаемый и загадочный. Марк никогда не держал котов, но уже как будто бы и держал.
— Ну хорошо, — говорит он, вздохнув. — Пойдём тогда домой.
Его ноги с непривычки гудят, и он устал, и он разворачивается к выходу. Освещение в подвале изменилось, замечает он.
Раньше вход, через который он попал внутрь, был свободен, замечает он.
Призрак по правую его руку плачет, не переставая.

«Исчез» означает «исчез», говорит коллега. Эван Хольт, в прошлом сожитель Марка и немного дракон, а ныне покойник, исчез из морга.
В журнале все записи как положено сделаны, говорит коллега. Камеры? Какие камеры слежения в морге? Нель достаёт ещё сигарету.
— Может, его просто положили не туда, — предлагает она. Нель, говорит коллега, это сто мёртвых кг бородатого мужика, как можно проебать эту тушу в помещении размером с мою кухню?
Нель с незажжённой сигаретой в зубах набирает Марка — блин, а кого ещё! Но линия занята.

Марк, поколебавшись, набирает номер.
— Алло, — говорит он. Вокруг него тишина, полумрак и призраки. — Вы предлагали позвонить, если произойдёт что-то странное.
— Я слушаю.
Марк рад слышать живой голос; но тут его бесплотная армия издаёт звук, как будто полсотни человек втягивают вдруг воздух, и он поднимает голову.
Проход снова свободен. Фигура, преграждавшая вход, исчезла.
— Алло, — зовёт Марка голос в трубке, но ему не до того. Что-то не так. Что-то не так. Он не может сказать, что именно, вокруг него всё те же бетонные стены и серый полумрак, но Марк знает, что случается с мальчиками, которые идут туда, куда не должны были ходить, и, как мальчик, который дошёл до этого момента своей жизни из всех тех мест, куда ему прямо говорили, что ему нельзя, он знает, когда что-то идёт не так.
— Алло, — пробует трубка ещё раз, но Марк отнял телефон от уха и торопится наружу, сначала быстрым шагом, потом бегом, и он не знает, от чего он бежит, и есть ли там что-то вообще, но он уверен, что скорее умрёт, чем обернётся.

Незажённая сигарета измята и сунута в карман, Нель останавливает начальника отдела в коридоре. Это правда, что случилось с Хольтом? — спрашивает она, — почему вы об этом не упоминали?
— Какое это имеет значение? — спрашивает начальник отдела, волшебный зверь единорог.
Нель смотрит на него с недоверием. Она напоминает ему: Наиль Исмет, его жена погибает в автокатастрофе, её тело исчезает; двадцать лет спустя в перестрелке погибает Эван Хольт, его тело исчезает. Что их связывает?
Марк Исмет.
Начальник спрашивает её, очень мягко: не торопится ли она с выводами? Между смертями прошло двадцать лет. Ничего не связывает Хольта ни с Ингрид, ни с Наилем. И, честно говоря, — он качает головой, — кто вообще такой Марк Исмет?

Я покойник, думает Марк, чувствуя, как его птичье сердце не справляется, как ноги слабеют, страх всегда выбивал его из колеи, комментирует маленький спокойный голос у него в голове. Он никуда так не убежит, и он обнаруживает себя в нагромождении бетона, на коленях, затаившись. Телефон у него в руках, вспоминает он, и, услышав его тяжёлое дыхание, женщина на том конце повторяет:
— Я слушаю.
Марк так зол на себя: зачем надо было сюда идти? — маленький голос не щадит его. — Посмотри на себя! Ты мог позвонить Нель. Ты мог не приходить. Ты мог убежать — нет, ха ха, погоди, ты не мог! Марк переполняется ядом. Ноги всё ещё не держат его, и сердце выпрыгивает из груди, но он так зол.
— Я не хочу умирать, — яростно шепчет он в трубку. — Особенно здесь!
— Не вижу проблемы, — отвечает женщина после непродолжительной паузы. Марк теряет дар речи.
В наступившей тишине ему вдруг кажется, что он уловил звук шагов.

Единорог оставляет Нель в задумчивости. Босс прав, думает она.
Он даже не представляет, насколько он прав.
Кто Марк такой?

Марк не может заставить себя обернуться. Нель бы на его месте обернулась. Эван бы обернулся. Марк, окаменев, ловит признаки движения за спиной, но ничего не указывает на грядущий удар — ничего, кроме чувства абсолютной незащищённости, чувства оголённости вокруг его склонённой шеи. Он прислушивается так долго, что вконец прекращает понимать, слышит ли он вообще что-то ещё, кроме собственного дыхания, и тогда, медленно, очень медленно, он поворачивает голову.
За его спиной, сцепившись, стоят два человека.

Один из них очень страшный, очень высокий, а второй — совсем наоборот, так что Марк естественным образом фокусируется на втором. Это мужчина средних лет, плотный, с вялой фигурой офисного работника, в сером костюме, дешёвая ткань, и, ох, ослепительно жёлтый галстук на шее. Он стоит боком, с усилием удерживая на месте первого, но смотрит отсутствующими глазами прямо на Марка, так как шея у него свернута, так же, как и у маленького болтливого призрака.
Он, очевидно, мёртв.
Наконец хрупкое равновесие нарушается — страшный гигант отбрасывает вставшее у него на пути мёртвое тело, и оно валится на землю с глухим звуком; но Марк этого уже не видит. Он снова бросается бежать.

Как он оказался на улице перед стройкой, он не помнит. Телефон чудом всё ещё у него в руке, звонок не прерван. Марк поднимает трубку к уху и слабо произносит:
— Алло?
— Поздравляю, — отвечают ему, так искренне и спокойно, что Марк закипает снова.
— «Не вижу проблемы»?! — повторяет он.
— Игра не оставляет участников безоружными, — объясняет женщина, — поскольку она длится только до тех пор, пока есть кому играть.

эпилог

ну и

Вопрос: извините меня мне просто любопытно я не могу!

1. читаю!		16	(100%)
Всего:		16

@темы: who are you really

---

День второй: Пастернак, Снег идёт

Борис Пастернак
Снег идет

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и все в смятеньи,
Bсе пускается в полет,
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и все в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.

@темы: книги, флешмоб

---

ок ок ребята знаете что происходит

происходит ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВЕРИТ
верит друк
я ещё приду к тебе с пожеланиями счастья и любви лично, ты, из глубин интернета брильянт, ты
а пока что! я дарю тебе плейлист в трёх частях
с днём рождения *3*

Нарратив

I. Экспозиция/завязка (countdown)
Плейлист на 8tracks
Ссылка на скачивание

II. Кульминация (this is attack music)
Плейлист на 8tracks
Ссылка на скачивание

III. Развязка (give me something to dream about - I'm tired and I wanna go to sleep)
Плейлист на 8tracks
Ссылка на скачивание

@темы: музыка, luv u <3

---

лизааа

20.02.2012 в 11:14

Пишет  Мелвин:

Объятья Богини

Грация, пластика и харизма этой женщины заставляют меня пересматривать ролики с ней раз за разом.

@темы: Mass effect

---

21.02.2014 в 14:21

Пишет  Юбаричка:

@темы: биоразнообразие, головоногие, gif

---

День первый: Набоков, An Evening of Russian Poetry

Иммер осалила меня стихотворным флешмобом! За пять дней запостить пять стихотворений.
тк фмб прошёлся по моей ленте оч оч, я подозреваю, что всех вас уже осалило до меня, по этому берите по необходимости))
я кст не люблю поэзию и не понимаю
не в смысле "фу поэзия" а в смыссле "охохонюшки"

Vladimir Nabokov
An Evening of Russian Poetry
'…seems to be the best train. Miss Ethel Winter of the Department of English will meet you at the station and…'
From a letter addressed to the visiting speaker

The subject chosen for tonight's discussion
Is everywhere, though often incomplete:

when their basaltic bank become too steep,
most rivers use a kind of rapid Russian,
and so do children talking in their sleep.

when their basaltic bank become too steep,
most rivers use a kind of rapid Russian,
and so do children talking in their sleep.
My little helper at the magic lantern,
insert that slide and let the colored beam
project my name or any such-like phantom
in Slavic characters upon the screen.
The other way, the other way. I thank you.
On mellow hills the Greek, as you remember,
fashioned his alphabet from cranes in flight;
his arrows crossed the sunset, then the night.
Our simple skyline and a taste for timber,
The influence of hives and conifers,
reshaped the arrows and the borrowed birds.
Yes, Sylvia?
'Why do you speak of words
When all we want is knowledge nicely browned?'
Because all hangs together – shape and sound
heather and honey, vessel and content.
Not only rainbows – every line is bent,
and skulls and seeds and all good words are round,
like Russian verse, like our colossal vowels:
those painted eggs, those glossy pitcher flowers
that swallow whole a golden bumblebee
those shells that hold a thimble and the sea.
Next question.
'Is your prosody like ours?'

Well, Emmy, our pentameter may seem
To foreign ears as if it could not rouse
The limp iambus from its pyrrhic dream.
But close your eyes and listen to the line.
The melody unwinds; the middle word
is marvelously long and serpentine:
you hear one beat, but you have also heard
the shadow of another, then the third
touches the gong, and then the fourth one sighs.
It makes a very fascinating noise:
it open slowly, like a greyish rose
In pedagogic films of long ago.
The rhyme is the line's birthday, as you know,
and there certain customary twins
in Russian as in other tongues. For instance,
love automatically rhymes with blood,
nature with liberty, sadness with distance,
humane with everlasting, prince with mud,
moon with a multitude of words, but sun
and song and wind and life and death with none.
Beyond the seas where I have lost a scepter,
I hear the neighing of my dappled nouns,
soft participles coming down the steps,
treading on leaves, trailing their rustling gowns,
and liquid verbs in ahla and in ili,
Aonian grottoes, nights in the Altai,
black pools of sound with "I"s for water lilies.
The empty glass I touched is tinkling still,
but now 'tis covered by a hand and dies.
'Trees? Animals? Your favorite precious stone?'
The birch tree, Cynthia, the fir tree, Joan.
Like a small caterpillar on its thread,
my heart keeps dangling from a leaf long dead
but hanging still, and still I see the slender
white birch that stands on tiptoe in the wind,
and firs beginning where the garden ends,
the evening ember glowing through their cinders.
Among the animals that haunt our verse,
that bird of bards, regale of night, comes first:
scores of locutions mimicking its throat
render its very whistling, bubbling, bursting,
flutelike or cuckloolike or ghostlike note.
But lapidary epithets are few;
we do not deal in universal rubies.
The angle and the glitter are subdued;
our reaches lie concealed. We never liked
the jeweler's window in the rainy night.
My back is Argus-eyed. I live in danger.
False shadows turn to track me as I pass
and, wearing beards, disguised as secret agents,
creep in to blot the freshly written page
and read the blotter in the looking glass.
And in the dark, under my bedroom window,
until, with a chill whirr and shiver, day
presses its starter, warily they linger
or silently approach the door and ring
the bell of memory and run away.
Let me allude, before the spell is broken,
to Pushkin, rocking in his coach on long
and lonely roads: he dozed, then he awoke,
undid the collar of his traveling cloak,
and yawned, and listened to the driver's song.
Amorphous sallow bushes called rakeety,
enormous clouds above an endless plain,
songline and skyline endlessly repeated,
the smell of grass and leather in the rain.
And then the sob, the syncope (Nekrasov!)
the panting syllables that climb and climb,
obsessively repetitive and rasping,
dearer to some than any other rhyme.
And lovers meeting in a tangled garden,
dreaming of mankind, of untrammeled life,
mingling their longings in the moonlight garden,
where trees and hearts are larger than in life.
This passion for expansion you may follow
throughout our poetry. We want the mole
to be a lynx or turn into a swallow
by some sublime mutation of the soul.
But no unneeded symbols consecrated,
escorted by a vaguely infantile
path for bare feet, our roads were always fated
to lead into the silence of exile.
Had I more time tonight I would unfold
the whole amazing story – neighukluzhe,
nevynossimo – but I have to go.
What did I say under my breath? I spoke
to a blind songbird hidden in a hat,
safe from my thumbs and from the eggs I broke
into the gibus brimming with their yolk.
And now I must remind you in conclusion,
that I am followed everywhere and that
space is collapsible, although the bounty
of memory is often incomlete:
once in a dusty place of Mora county
(half town, half desert, dump mound and mescquite)
and once in West Virginia (a muddy
red road between an orchard and a veil
of rapid rain) it came, that sudden shudder,
a Russian something that I could inhale
but could not see. Some rapid words were uttered –
and then the child slept on, the door was shut.
The conjurer collects his poor belongings –
the colored handkerchief, the magic rope,
the double-bottomed rhymes, the cage, the song.
You tell him of the passes you detect.
The mystery remains intact. The check
comes forward in the smiling envelope.

'How would you say "delightful talk" in Russian?
'How would you say "good night?" '
Oh, that would be:
Bessonitza, tvoy vzor oonyl I strashen;
lubov' moya, outsoopnika prostee.
(Insomnia, your stare is dull and ashen,
my love, forgive me this apostasy.)

@темы: книги, флешмоб

---

а помните когда это был фандомный дневник

---

Photo by Jean Gaumy

@темы: фото, биоразнообразие, головоногие

---

Я искала видео про то, как кораллы по ночам пытаются переварить соседей, а нашла это, нисколько не разочарована.
Видео про то, что актинии вооружены специальным кольцом щупалец со стрекательными клетками для борьбы с другими актиниями
в 1:13 начинается битва двух анемонов и это эпик

@темы: видео, биоразнообразие

---

03.02.2014 в 00:01

Пишет  anamirta:

Arie van't Riet - это ученый, который специализируется на радиационной физике. Однажды его коллега попросил сделать рентген картин и Arie van't Riet задумался о том, что еще можно снять с помощью рентгеновских лучей. Так и додумался до тюльпанов. С тех пор он начал делать снимки сценок из жизни растений и животных - он делает рентген, оцифровывает его, инвертирует и раскрашивает отдельные элементы. Сам Arie van't Riet называет работы "биорамами".

Взято отсюда
Сайт

@темы: фото, ссылки, биоразнообразие

---

@темы: видео, биоразнообразие

---

ребята что за херня когда ж меня отпустит

---

стрекательные клетки медуз

@темы: медузы, биоразнообразие, gif

---

A baby sailfish via reddit

[x]

взрослые парусники

@темы: фото, биоразнообразие, рыбы