Было такое - ночевали мы с Ниной у страшной женщины Иммернот. И часов в очень много ночи нас вдруг пробило на страшное хаха, патамушта вот есть традиционный и всем известный - традиционный в понимании молодого поколения трека, конечно - пейринг Спирк. Спок и Кирк. Да. А Спок/Маккой? Споккой. Спок/Ухура - Спохура*нина* как обычно, первому досталось Споку Спок/Чепел - Спопел! Спок/Боунз - резиновый пейринг Споунз, Боунз/Спок - короткий пейринг Бок. Богопротивный пейринг Чехов/Спок имеет богопротивнейшее же сокращение Чпоквас приветствует вежливый энсин!. Ухура/Чехов - Ухехов (Нине почему-то напоминает рыбную ловлю, она ссылается на уху и хеков и нервно ржот) а еще Нина стебет меня за опечатки, а вот посмотрела бы я на неё, как бы она на такую-то тему и не опечатывалась бы! Сулу/Чехов - пейринг-хорошая русская фамилия Сухов, Чехов/Ухура - Чехура, Ухура/Кирк - энергичный пейринг Ухурк! Если по именнам - то Леонард/Ниота, Леота, звучит как болезнь; Дженис/Кирк - ругательный и глубинно верный пейринг Джерк; Скотти/Энтерпрайз - Монтерпрайз... И, наконец, коронный пейринг, нас натурально добивший ваще совсем: Сулу/Кирк, который какбе говорит нам - Суки! Нинада Все! Хватит!
Охохо! Нуващекапец. Про вообще Москву у меня фотографий нет, свидетелей тоже, доказать ничего нельзя, поэтому врать не буду. А дальше, Нинка, если я как обычно, скажи, что не так Вот, например, посол. Посол может в одну-единственную минуту последовательно изобразить из себя гоблина, товарища ректора, широангст, кавайную няшечку и схему московского метрополитена - причем будет кавайнее, чем любая няшечка, гоблинистее любого гоблина и метрополитенестей всех метрополитенов мира, вместе взятых. Посол либо молчит, либо ругается - иногда, правда, любя. Вычислить подобные моменты может только атташе, ибо он познал дао посла. За рулем посол ругается нежно, но это еще страшнее. Самое же страшное - это доброе слово посла: когда он говорит это самое слово своему, например, коту, кот тут же заболевает и мучается, а уж кошки-то знают толк в добрых словах. Догнать расслабленно двигающегося вперед посла может только человек на велосипеде. Если же посол начнет торопиться, то его воображаемому преследователю, возможно, придется пересесть на автомобиль.
Атташе - душка и лапочка. Атташе постиг дао посла, кофеварку посла, квартиру посла, кота посла. Экспансия атташе в чью-либо жизнь неудержима, безоговорочна и, что самое страшное, приятна. Если посол ставит ультиматумы, то атташе ставит чайники. Он не торопится, но, в отличие от бедного предпологаемого послопреследователя, никогда не отстает, при этом не особо напрягаясь. Одно доброе слово атташе может сделать приятно целой армии кошек (либо одному измученному жизнью посольскому Лоуренсу). Когда посол изображает из себя душку и лапочку, он поглядывает на атташе как на референс. Атташе же в далеком детстве освоил фотогеничность-но-дзюцу, и с тех пор всегда прекрасен, с любого ракурса.
Вмешаться в разговор посла и атташе так же реально, как сделать хлопок одной ладонью.
Джо - социальна, как тысяча чертей. Она может отсоциалить любого, не взирая на его пол, возраст, образование, ориентацию и состояние здоровья по себе знаю (%. Удивительно, но с последней (и первой (%) нашей встречи она ничуточки не изменилась, а это едва ли не год времени.
типа вот такаяааааааааа блядь зачем я это затеяла ыыыы онетонетонет ничего не выйдет ыыыы аааа зачемзачемзачем все будет плохо всем такой напряг ржд меня ненавидит хозяева меня ненавидят где йа буду спать что я буду есть аааа я умру зачем я это задумала аааа неееет неееееееет Так вот. Я в ней, родимой *лезет на стену*
Иммер! Я начала раньше Куат. Но закончила позже. Но я вложила в это столько любви, творчества и сипух, что не могу не выложить это, смиренно трепеща перед твоим карающим веслом.
Кроссовер, ТОС и дайры в лице страшной женщины Иммернот, рейтинг детский - хотя я не порчусь за то, что за кадром Иммер не делала чего-нибудь противоестественного с козодоем и сипухами. Практически все ужасы эксплуатации Иммернот в замкнутом коллективе в одном тексте! Барабанная дробь, пжалста!Одна из ранее пустовавших кают Энтерпрайза теперь была занята. В каюте был хлам и владеющий хламом свежеприбывший член экипажа. Прямо после представления экипажу этот член выдал основанную на скользком каламбуре шутку, после чего чисто по-женски заржал. Команда утверждала, что уже чувствует с новопоступившим орнитологом душевное родство. Спок молчал. Маккой изощренно возражал на это молчание, чаще всего ссылаясь на то, что возить животных без сопровождающего - исключительно нелогично. Спок чувствовал, что доктор играет нечестно, но возразить не мог, и поэтому молчал дальше. О животных был отдельный разговор. Энтерпрайз почтили своим присутствием стопка сипух, круглолицых сов с запоминающимся запахом и характерными воплями - и один козодой, крупный, как перекормленный триббл, мрачный, как Спок в предпонфарровый гормональный шторм. Он всех имел в виду. Сипух в том числе. Команда мимо зооотсека ходила с интересом и опаской. Барышни, сначала купившиеся на белые женственые лица сипух, бежали прочь, когда свежевоцарившийся в птичнике орнитолог показал, как их рацион разнообразит живой корм. Живой корм жил тут же, в другом углу, и испытывал вечный стресс - от презрения козодоя и неприятного внимания сипух. Имена, которые хозяйка дала подревизным, запоминались на раз. Они были емкие. Хотя объяснить Споку с первого раза, что слово "засранец" ни в коем случае не указывает на прискорбную привычку козодоя излишне гадить или какую-нибудь иную связь с испражнениями, а, скорее, является выражением привязанности, не удалось. Попытка объяснить, что манера новоприбывшего члена экипажа дарить первой попавшейся жертве безделушки, зачастую сделанные своими руками, в свою очередь, не является однозначным выражением приязни, а, скорее, естественой надобностью организма новоприобретенного Энтерпрайзом орнитолога, тоже оказалась провальной. Когда эта женщина поняла, что ей, как новому человеку, положены некоторые привилегии, она несколько дней терроризировала команду в кают-компании просмотром древних вестернов. Команда, люди вежливые и толерантные, терпела - и дотерпелась до того, что некоторый процент неожиданно вошел во вкус. Просмотры бы продолжились, если бы в какой-то момент Боунз, измученный порожденными двадцатым и двадцать первым веками сюжетами, не загнал это дело в культурное подполье одним большим скандалом. Культурные диверсии эта женщина готовила исподтишка и самым что ни на есть невиннейшим выражением лица. Завтыкав появление моды на лимерики, командсостав в какой-то момент оказался мишенью для поэтического остроумия всей команды. Это развлечение пресек Спок, который в одних виршах "...зеленел, будто ель, и в жару, и в метель - этот мистер логический Спок". Лимерики попали в опалу, и долго еще кают-компания мирно молчала. Кто ж знал, что у утомленного уходом за необщительными питомцами орнитолога идей была масса! Следующая волна литературных экзерсисов, накрывшая Энтерпрайз, породила колыбельную. Количество куплетов в ней к тому моменту, когда она дошла до мостика, достигало нескольких десятков. Они освещали все стороны нелегкого быта корабля. На куплет про себя капитан очень обиделся, но ответного сочинить не смог, потому что "орнитолог" и "сипухи" ни рифмовались, ни укладывались в размер. Когда Ухура положила это на музыку, был срочно написан приказ, запрещающий колыбельную к такой-то матери. Он был торжественно зачитан виновником безобразия сипухам. Те собрались у края клетки и внимательно пырились на хозяйку и благодетельницу. Пораженые тягой птиц к прекрасному свидетели не углядели, что страшная женщина орнитолог предусмотрительно встала между ними и живым кормом. А потом она сочинила песню про Спока. Об этом команда и по сей день торжественно молчит. С большим, я бы даже сказала, удовлетворением молчит. Да и мне бы пора заткнуться.
трагедия!Текст встал. - Ну? - сказала я. - Чо ну? - сказал он. Повисла неприятная пауза. Чувствуя, что и так зыбкий контроль над ситуацией ускользает из моих рук, я сделала вид, что ничего не заметила, и пошла заварить чаю. Когда я вернулась назад, текст все еще стоял. Не сработало. - ...Ну? - сказала я. - Чо ну? Не запрягла, не понукай, - сказал он. Это был бунт. И игнорировать его было нельзя. - Так, - сказала я. И поняла, что положение моё хуже некуда. При попытке сформулировать пространную речь о литературном процессе - и этот текст встал! - Ого, - сказала я. - И вот так всё время, - сказал первый текст, - пока тебя не было. Трехбуквенные слова - наш потолок. Причем, ты будешь смеяться, самостоятельные части речи ей тоже не по зубам. - Хрена себе! - возмутилась я. Текст вздрогнул и посмотрел на меня расширенными глазами. Затем перевел взгляд на своего застывшего собрата. - Блядь, - сказал он, - оно говорящее! Я оскорбилась. - Ты понимаешь, - продолжил он, - первый курс филфака, культурная столица, самая читающая нация, честь и гордость - и что мы творим? У нас семь "сказал" на полторы сотни слов. Ага? - Ага, - сказал второй текст с интонациями человека, сделавшего выводы. Это было слишком. Этих двоих пора было поставить на место. Я открыла рот... ...и их стало трое. - Привет, братан, - сказал первый. - Так, - сказала я. - Иди книжки читай. - сказал мне первый. - Классиков. К семестру поготовься. И не плюй в вечность, вечность плюнет в ответ. Я не видел, но у неё, небось, еще и рифмы глагольные! - он повернулся к бастующим коллегам. - Баба в литературу полезла. Видели? У нас десять "сказал" на две сотни слов... Я яростно всосала чаю и закрыла ворд. А то, блин, в конце концов, будет мне всякий этот, как его, того этого самого!..
идеальный заголовок а для Энтерпрайза какой идеальный!..
В серии "Where no man has gone before" фигурировала прелюбопытная вещь. Которая терзала нас бесконечно долго. Ведь в ней этот всемогущий товарищ называл груши яблоками сотворил ни много, ни мало - могилу капитана Кирка. Это же ж ну не могло пройти незамеченным!.. вариант первый, изначально задуманный Лекция по истории Федерации в клингонской академии. Лектор в летах и званиях, говорил: - В безграничных просторах космоса есть маленькая безлюдная планета Дельта-Вега. Кто-нибудь знает, чем она может похвастаться, кроме небольшого и полностью автоматизированного литиевого завода? Никто, разумеется, не знал. Лектор выдержал паузу. - Там, - сказал он, и его голос приобрел несколько мечтательные интонации, - находится объект, значение которого сложно переоценить. На этой планете находится могила капитана Кирка. Студенты зашумели. Лектор повысил голос: - Но! - сказал он, потрясая пальцем, - под могильным камнем лежит вовсе не капитан Кирк! Аудитория выжидающе вперила в него взгляды. - Там, - трагически объявил лектор, воздевая длани, - лежит враг капитана Кирка! - Ну вот ведь сука какой! - разноголосо возмутилась аудитория, - А чо ваще? А как? И что? Чмо инопланетное!.. Да будь я на его месте! Рассказывать об Энтерпрайзе клингонским ученикам было положительно невозможно.
вариант второй, возникший внезапно стихийноЛекция по истории Федерации в вулканской академии. - На этой планете, - говорил лектор, - кроме автоматизированного литиевого завода существует парадоксальный объект человеческой культуры. Это могила капитана Джеймса Тиберия Кирка, в которой, как ни странно, погребен совершенно другой человек, предпринявший попытку мятежа на корабле Энтерпрайз. У лектора попросили разрешения задать вопрос. Он разрешил. - Это нелогично, - разноголосо обратилась к нему аудитория, - А почему он еще там не лежит? А кто положил туда другого человека? Это специфическая человеческая традиция? А где, в таком случае, лежит капитан? А положат ли капитана в его могилу после его смерти, и вытащат ли в таком случае оттуда того, другого?.. Рассказывать об Энтерпрайзе вулканским ученикам было положительно невозможно.
Но черт с ней, с могилой. Местная ред алерт тоже прямо-таки тррребовала! Чего-то в этом роде: что-то в этом роде, которое задумывалось как хумор, а вышло трагическое и сессиозно мрачное (% Младший комсостав смотрел на капитана квадратными глазами. Кирк на младший комсостав вообще не смотрел, поскольку был чрезвычайно утомлен. Даже красная тревога, объявленная пару часов назад и до сих пор остающаяся в силе по недосмотру командования, не могла вывести его из индифферентного состояния. Спок, все еще сохранивший некоторую остроту мышления, наклонился через плечо капитана и отключил режим тревоги. Кирк встрепнулся. - Так, - сказал он. Сидящий перед ним Сулу медленно согнулся и уткнулся лицом в приборную панель. Он тоже устал. - Так, - повторил капитан, собираясь с мыслями. - Да. Экипаж Энтрепрайза всегда должен быть готов столкнуться с трудостями, но на этот раз это уж слишком. Мы и раньше попадали в неприятности. Он замолк и медленно моргнул. - ...но реже. Намного реже. С этим надо что-то делать и немедленно. - У меня есть предложение, которое не решит наших проблем, - вдруг подал голос от дверей Маккой, - но несколько упростит нашу жизнь... Врач прервался на полуслове: корабль хорошенько тряхнуло. На мостике зловеще мигнул свет. Команда мрачно подобралась. Кирк обернулся на подошедшего ближе доктора. - Ну? - с нажимом спросил он, подразумевая, что сейчас это предложение интересует его, как никогда. Маккой наклонился через его плечо и включил режим тревоги. - Вообще не выключать красную тревогу, - сказал он под занимающися вой сирен, глядя капитану в глаза. - Никогда.
А вот эта микрохрень столько усилий по формулировке от нас потребовала, что аж пипестель и полный папалавз. Но мы сделали её!Десант Энтерпрайза несется по незнакомой планете, закладывая безумные виражи. - Доктор, - обращается запыхавшийся краснорубашечник к Маккою, - куда мы бежим? - За капитаном, - коротко отвечает тот. Краснорубашечник озадачивается. - А куда бежит капитан? - спрашивает он. Маккой разворачивается и какое-то время мрачно его изучает. - Ааа, - наконец говорит он, - новенький, да?..
ыыыыы, говорит Нина (% Мы по ходу просмотра постоянно шутим, что когда Кирк на планете с бабой, Спок на корабле начинает нервничать, патамушта интуиция и шестое чувство. И тут под это дело серия "Кинжалы разума", где Спок мчится спасать капитана в тюрьму с местным безумным профессором, открывает дверь - а там Кирк. И женщина. Там у Спока такое лицо так что мы не удержались Спок спешил. Спок торопился. Его гнало вперед дурное предчувствие. Перед самой дверью в комнату, где держали Кирка, вулканец остановился и приготовил фазер: он не собирался сдавать капитана без боя. Дверь с непристойным "чпок!" открылась. Спок застыл на пороге в боевой стойке. Прямо в прицеле фазера спасаемый им капитан обнимал и целовал женщину.
Интуиция Кирка кричала об опасности в таких выражениях, что игнорировать её дальше было совершенно невозможно. Капитан оторвался от офицера медицинской службы и понял, что попал. В дверном проеме стоял его старший помошник и внимательно на него смотрел. Через прицел фазера. - Спок, - нервически попросил Кирк, надеясь на лучшее - опустите фазер. Скупое на мимику, но выразительное лицо вулканца приобрело несколько угрожающее выражение. - Капитан, - твердо сказал он, поудобнее устраивая палец на курке, - опустите женщину.
Маленькое про Маккоя и страшные вещи (%Повисла неуютная пауза. Маккой страшно поднял бровь. - Капитан, - наконец мягко, но непререкаемо сказал он. - А загляните-ка ко мне на медосмотр. Кирк оглянулся в поиске поддержки. Командсостав на мостике старательно отводил взгляды. - ...Маккой, - предпринял попытку капитан, поёрзав в кресле, - Ну... Давайте... Может быть мы пересмотрим вопрос насчет графика ваших дежурств?.. - О нет, капитан, - отрезал доктор. И добавил с мрачным удовлетворением, - Медосмотр. Полный медосмотр.
Я такой унылый ребенок, господи! Но, во-первых, это у нас семейное, а, во-вторых, я иногда бываю такая счастливая!.. Я из-под счастливого пресса, я вернулась из такого, такого! У вас такого не будет. И не было. Это только моё.
Мой отец последовательно одобрил сначала меня, сплющенную змеем, а затем змея в моем исполнении. Потом еще раз меня. Отдал велосипед, теперь я как печкин, только еще лучше, потому что без усов. Что самый пиздец - этот человек называет свою нынешнюю женщину ребенком. Ага, сказал Зигмунд!
Змей, туфли развалились на пороге дома. Они как при виде тебя вдохнули, так только там и выдохнули, причем сразу и каблук, и подошву. Они видели кое-что, что локально похлеще парижа, и теперь мертвы.
Но теперь я исправилась! Ты говорила, что долг принимаешь теперь еще и стартреком в лице Маккоя и Чехова. Так что значит так. Одиннадцатый фильм, Маккой и Чехов, о нечеловеческом очаровании юности Под кодовым названием "юный энсин Чехов" ХЗ
- Я хочу, чтобы энсин Чехов прошел медосмотр. - А я хочу, чтобы энсин Чехов остался жив и здоров, телесно и духовно. - Что? - У тебя нездоровый блеск в глазах, Боунз. Энсин Чехов, в страхе перед медотсеком призвавший на помощь капитана, покраснел ушами. Тирания Маккоя в области здравоохранения его несколько нервировала, пробуждая коренные инстинкты русского человека, требующие врачам не верить и в руки не даваться. Доктор отвернулся и помассировал висок. Затем повернулся обратно. - Джим, - сказал он, страшно выгибая бровь. Капитан бесстрашно встретил его взгляд. - Джим, вспомни все то, что я для тебя сделал. Капитан несколько поблёк. - Джим. Отдай мне его, а то я сделаю все это еще раз. Кирк заоборачивался в поисках путей отступления. Боунз подступил к нему на шаг. - И вложу в это всю силу и тщание, к которым меня обязывает наша дружба, - сказал он, шевеля бровью. Чехов замер за пультом. - Я здоров, - убедительно сказал он, прижимая ладонь к груди - и осекся под извиняющимся взглядом храброго, но благоразумного капитана Кирка. - Да я совершенно здоров! - предпринял последнюю попытку Павел Андреевич, распахивая чистые голубые глаза. - Ну посмотрите на меня! Маккой внимательно посмотрел. И сказал дрогнувшим голосом: - В медотсек. Живо.
В изоляторе на Чехова хаотично моргали лампочки и посвистывали приборы. И пристально глядел Маккой. Сперва вокруг еще вилась женщина в форме медицинской сестры, но доктор, пару раз отобрав у неё какие-то записи и хитрые медицинские гаджеты, вскоре раздраженно отослал её прочь. - Дышите, - сказал он, интимно щупая лишенного рубашки и покрывающегося мурашками Чехова стетоскопом. - А теперь не дышите. - А кровь вы у меня не будете брать? - боязливо спросил энсин, скосив на доктора глаза. Судя по выражению лица Маккоя, Чехов подал ему идею. - Нет, - пугающе энергично сказал доктор, отводя глаза. Затем пошарил на столике и взял гипоспрей. - Ой, - испугался Чехов. - Повернитесь плечом, - раздраженно сказал Маккой. - Может, не надо? Доктор сердито сощурился, и, воспользовавшись тем, что порицаемый Чехов затрепетал и замер, ткнул в него гипоспреем. - Сидите смирно, - приказал он, - сейчас начнут неметь руки. И ноги. Павел Антонович пошевелил сначала первым, а затем вторым. - А губы? - уточнил он. Маккой дрогнул и повернулся к нему спиной. - И губы, - сказал он. - Ага, - нахмурился Чехов, чувствуя, как надбровные дуги касается та же ватная расслабленность, - А... а... - медотсек размылся и моргнул, а вместе с ним поплыл и пропал доктор, - А... Маккой обернулся на шорох: энсин Чехов согнулся пополам и со скорбным лицом уткнулся лбом в колени. Он крепко спал, сваленный детской дозой успокоительного.
Доктор разложил малолетнего энсина на кушетке в длину и, подтянув стул, сел рядом. Чехов, сомкнув веки, дышал тихо и мерно. В неестественном свете ламп диагностического отдела его ресницы отбрсывали четкую тень. Это все навевало массу воспоминаний. Маккой смотрел на усыпленного энсина и гнал прочь образы всяческих жен и дочерей. Дети и женщины. Павел Антонович был ни то, ни другое. Но он был несомненно славный юноша, на котором было приятно остановить взгляд. Маккой вздохнул и потер лоб. - Очаровательно, - мрачно сказал он самому себе. А потом еще с полчаса сидел и сверлил кудрявого и юного энсина Чехова взглядом, пока тот не проснулся, чтобы тогда схватить за шиворот, умыть и вытолкать взашей со словами "Что-то вы меня беспокоите: загляните-ка через денек-другой". И почувствовать себя то ли идиотом, то ли извращенцем, то ли несчастным и обманутым жизнью человеком.
Иммер, ты решила, чем тебе не нравится фраза про "детскую дозу"))?
аццкий пост в четыре руки Мы с Lady Ninka вообще частенько смотрим всякое вместе. Однажды мы приняли фатальное решение посмотреть Масяню в целях ликбеза меня. Всю. За один день. Это аукается нам до сих пор. Часы изучения питерской классики смыли не один кирпич хрупкого форта здравомыслия. Некоторые следы этого пагубного решения время никогда не сможет изгладить. Вот, например, заставка одного мультика. На заставке стартовая кнопочка-машинка, которая газует, газует, газует и газует... Когда мы дошли до этого мульта, нам уже было изрядно хорошо. - Спорим, - сказала я, - она поедет? Ниной овладел дух противоречия. - Не поедет, - сказала она. - Не поедет. - О нет, - сказала я, - поедет. Говорю тебе, поедет. Поедет! - Не поедет! - сказала Нина, - Не. Не поедет. С чего ей ехать? Не поедет! Короче говоря, на кнопку мы тыкали с замиранием сердца. С трепетом естествоиспытателей. - Не поедет, - последний раз сказала Нина и щелкнула мышкой. Машинка газанула напоследок... ...И кааак стартанула куда-то непонятно куда прочь!
(Ниной, кстати, опять овладел дух противоречия, и она говорит, что все было не так. Но вы же уже видели, как обычно разрешаются подобные ситуации (%)
Так вот. Эффект "не поедет", когда наши самые шизоидные предположения ВНЕЗАПНО сбываются, преследует нас до сих пор. ТОС на него чрезвычайно богат
Вот например. В Naked time, великой и ужасной, есть момент – апофеоз, собственно, серии – когда товарищ капитан трясёт за грудки не в меру расчувствовавшегося старпома и вбивает ему при помощи грубого воздействия руками на лицо простую и будничную для «Энтерпрайза» истину: если вот прямо сейчас чего-нибудь этакого не предпринять, то всем хана. Спок послушно мотает головой по направлению удара, монотонно бубнит что-то исповедального характера, смотрит на капитана большими, полными слёз глазами. - Да я же… матери не сказал, что люблю её! – в ужасе говорит он, за что получает в очередной раз по непробиваемой вулканской физиономии. Тут мы чуем, что сил наших больше нет, ставим паузу и истерично рыдаем друг у друга на плечах. Спустя несколько наполненных всхлипами, воплями типа «ойянемогубольше» и призывами к окрестным богам минут мы раскукоживаемся, вытираем потоки уже своих личных слёз и решаемся возобновить просмотр. - Ага, а вот сейчас он так вправляет челюсть на место, смотрит на Кирка и говорит, что, дескать, я же и вас, капитан, тоже… - мимоходом бросает кто-то из нас, нажимает кнопку плэй… В мёртвой тишине Спок медленно поворачивает голову. Вправляет челюсть. Неотвратимо поднимает на Кирка затуманенные дымкой заразы и душевных терзаний глаза… - Да я же и вас, капитан… - с нарастающим ужасом в голосе сглатывает коммандер…
ТОС - это вообще сплошной фансервис, который на фансервисе сидит и погоняет несчастным, забитым фансервисом и нелогичностями фантастическим сюжетом. Там у эмоционального и нелогичного Кирка два выржения лица, а у кирпича-Спока, слава Нимою, дофигищщи))) К слову, о кирпиче-Споке. Я уже не помню, в какой серии это было, но там он у нас так газанул, что минуты две мы были совершенно деморализованы. Может быть, это была та, которая про разделение Кирка на тряпку и варвара?.. Спок отчитал капитану отборных вулканских нотаций, но просто так уйти из-под прицела пришибленных шатнеровских глаз просто так не может. - Если вам кажется, что я не испытываю к вам сочувствия... - говорит он, мерзостно вскидывая брови. Кто-то истерично бьет по паузе и заканчивает, смахивая обильные слезы восторга фаната, дорвавшегося до шанса опошлить канон: - "...то я его и прааавда не испыыытываюуу!.." Отдышавшись, мы запускаем серию дальше. Товарищ длинноухий упрямец из четырех букв неподражаемо шевелит бровью. - ...То я действительно этого не испытываю. - и после короткой паузы, невозмутимо, - Так уж я устроен...