Неделя голожаберных моллюсков закончена! Спасибо за внимание.
это кстати не голожаберный моллюск, это морской слизень из группы Sacoglossa (Мешкоязычные). Я кричу про них в фоновома режиме около полугода, потому что эта группа способна использовать хлоропласты растений, которых они поедают (это называется клептопластия) и фотосинтезируют
#AA-281244 Заходит однажды тестировщик в бар. Забегает в бар. Пролезает в бар. Танцуя, проникает в бар. Крадется в бар. Врывается в бар. Прыгает в бар.
обратите внимание на асцидий (sea squirts) - фильтруют себе на заднем плане, так и не скажешь, что у них там сердце, нервный ганглий и вообще они хордовые
Роберт все еще бледноват после неожиданной встречи. Он стоит и собирается с мыслями, когда его окликают: - Мужчина. Мужчина. Псст. Мужчина! Он оглядывается. читать дальшеЗа углом стоят женщина, одетая так, что ясно: у неё есть инстаграм (очочки, геометрически чёткое каре и одна прядь цвета морской волны, или, может, аквамарин) и её партнёр, совершенно ей противоположный стилистически: дядечка-белый воротничок (раздражение от бритвы, брюки плохо сидят и морщинятся, вялый складчатый жирок, как у тюленя, и галстук - жёлтый-жёлтый, как звук будильника в понедельник в семь утра). Пока Роберт окидывает этот человеческий натюрморт взглядом, они высовываются из-за угла: - Ты совершаешь большую ошибку, - говорит женщина-аквамарин. - Пойдём с нами, мы покажем тебе, что тебя ждет. Роберт держит с ней зрительный контакт, и я скажу по секрету, что у неё немножко сосёт под ложечкой. Затем разворачивается, переходит на другую сторону проезда и идёт дальше. - Постой! - эти двое бросаются за ним. - Погоди! Честно, без всякого двойного дна, мы просто покажем тебе, что будет дальше! Он снова останавливается, и они останавливаются на проезжей части, и смотрят на него с надеждой; их разделяет ряд припаркованных машин. Роберт поднимает ногу и упирается носком в бампер ближайшего жёлтого опеля. И мягко, нежно, почти без усилия двигает его так, чтоб он загораживал для него женщину-аквамарин и дядю-галстука. - Ого, - говорит последний. Его напарница смотрит на часы. - Чёрт, - говорит она. - Что такое? Она показывает напарнику циферблат. - Мы слишком поздно. - Чёрт! - но добавляет: - Всё можно исправить.
Марк терпит - и еду, и сон, и перевязки. Его телефон молчит, и, когда на четвёртый день он вдруг звонит, и Марк, и Нель подпрыгивают. - Алло, - говорит Марк. - Да. Да, опять. Ясно. - Меня уволили, - говорит он, положив трубку. Больше ему никто не звонит.
Через пару дней они возвращаются в ночи из забегаловки. Недалеко от дома, в тёмном переулке, Нель глушит радио, сворачивает на обочину, останавливает машину. Отстёгивает ремень безопасности. Привстаёт и перегибается к соседнему сиденью. Марк смотрит на неё снизу вверх, пристёгнутый, ладони на коленях в замке, и говорит, буквально за сантиметр до поцелуя: - Не надо. Нель молча садится обратно, пристёгивается и выруливает на дорогу. Марк делает радио погромче.
Когда человек несколько дней живёт у тебя, в полицию не идёт, не заводит зубную щётку и бритву, не пытается вернуть документы, не звонит друзьям - поневоле задумаешься. Офицер чувствует, что пора взять и как следует с ним поговорить. - Съездим, заберём твои документы, - говорит она. Она ждёт какого-то пренебрежения к нему в больнице или враждебности, но ничего подобного. Марка сторонятся, и слушаются при этом. Его привычная, повседневная апатия приобретает здесь иной вес. - Женщина со мной, - говорит он, когда к Нель привязывается персонал. - Из полиции. Почему из полиции? Что она здесь делает? Никто не спрашивает. Кадровик упирается: - Нужна подпись заведующей по хозяйственной части. Она будет завтра после трёх. Марк берёт у него со стола ручку, ставит в обходном листе закорюку и бросает ручку на стол. - Я так устал, - говорит он, когда они идут к выходу (кадровик сказал "Ладно,"- это было очевидное тактическое отступление). - Всё вот это вот... - Ага, - говорит Нель. Она не такого ожидала, и пока она собирается с мыслями, пока начинает издалека - хорошие люди временами попадают в плохие обстоятельства, и всё такое - они доходят до машины. Нель останавливает Марка: - Я покурю. Они стоят в летних сумерках на парковке. Темнота в это время наступает быстро. Нель говорит: - Тебе не надо всё это говно разгребать одному. Ты врач, ты и сам знаешь. У меня есть знакомая, как раз работает с подобными вещами, хороший специалист, без предрассудков... Доктор молчит. А когда Нель решительно к нему разворачивается, делает такое маленькое движение головой. Нель смотрит в этом направлении и видит: к ним подходит крупный мужик, и за ним двое или трое. - Марк, - говорит она, - в машину.
Алфавит Лорма для слепо-глухонемых, с помощью которого Хелен Келлер смогла общаться с людьми, оказался очень легким. Гласные - на кончиках пальцах, дальше тоже не без системы. (Конечно, самое простое - рисовать на ладони буквы, что наиболее распространено сейчас, насколько поняла.)
- немецкий вариант, нашла только его и чешский (Лорм был из Брно). Ш и F - не круг вокруг пальцев, а просто обхватить и чуть сжать 4 или 2; K - в середину ладони кончиками четырех пальцев. Можно выучить и использовать как тайный язык.
Клепа хочет то ли есть, то ли играть, а я хочу спать. Так что Клепа взяла и легла на самую высокую часть меня и ждет, когда мой настрой изменится. Клепа царь горы.
Нель поднимается по тёмной лестнице и жмёт на кнопку звонка. читать дальшеВ ту же секунду ей отвечает голос из-за двери. У нашего доктора нет ключей, а дверь заперта. - Отойди от двери, - говорит тогда Нель. Марк вздрагивает, когда она бьёт дверь плечом, а затем, после нескольких неудачных попыток, выбивает дверь с ноги. В квартире ещё темней, чем на лестничной клетке. Нель переступает порог, и тут её хватает влажная рука: - Не ходи дальше, - шепчет Марк. - Не включай свет. Нель выводит его на улицу и сажает в машину, и только там, положив руки на руль, замечает, что у неё ладони в крови. - Во что ты влип? - спрашивает она. Марк не отвечает, и тогда она говорит: - Ладно. Но я-то во что влипла? Доктор так ничего ей и не рассказывает, но Нель замечает много интересных деталей. Соседи никак не отреагировали на шум. При прежних встречах Марк был застёгнут на все пуговицы, и сейчас понятно: прятал шрамы. К счастью, у неё напрочь отсутствует воображение, и факты эти просто остаются у неё в памяти до лучших времён Рассвет они встречают в её холостяцкой берлоге. Офицер садится на кухне за стол, закуривает и думает: у меня в гостиной на диване лежит мужчина моей мечты и кровоточит. То есть, будущее туманно. Но многообещающе.
Марк лежит на диване. На мир, немного ватный от боли, накатывает сладкая волна обезболивающего. В голове у него пусто. Ему очень страшно.
В квартиру с царапинами на стенах, со старыми обоями, с разбитым замком, возвращается бородатый мужчина, которого мы видели до этого в чешуе и когтями. Квартира пуста. Самое драгоценное сокровище украдено. Он отворачивается от зияющего провала двери, достаёт телефон и говорит в трубку, что пришло время отдавать долги. - Я помог тебе, помоги мне, - говорит он. Это не имеет должного эффекта. Сначала его собеседница просто говорит, что ничего не может сделать, но наконец теряет терпение и заявляет, что довольно и того, что она закрывает на многое глаза, и что по-хорошему, он должен был сесть, это уже не говоря о том, что такие, как он - ничуть не лучше животных. И бросает трубку. Назовём её Эдита. Она средних лет, плотного телосложения. У неё не лице твёрдое бульдожье выражение, о котором не знаешь - сложилось ли оно из-за характера, когда она раз за разом решительно выдвигала челюсть, или характер развился, когда её раз за разом воспринимали твёрже, чем она есть. У Эдиты ночь неприятных приветов из прошлого. Она только что вернулась домой. Она кладёт на полочку для обуви телефон и тихонько разувается. Затем так же тихо проходит в квартиру, но всё это зазря: когда она прокрадывается мимо гостиной, там мерцает экран компьютера. - Дита? - удивляется её муж. У него очень усталое лицо. - Ты так поздно. - На дежурстве задержали, - говорит она. Несколько лет назад у них всех посокращали, и Саша так привык, что она работает за троих и приходит посреди ночи, что уже и не спрашивает. - Я думала, ты спишь. Он трёт глаза. - Аделя пропала, - говорит он и разворачивает к ней экран. В новостной ленте соцсети фотография его бывшей жены. Вышла из дома в магазин и не вернулась. Средний рост, серые глаза, светлые волосы. Была одета в спортивный костюм. В темноте не видно, как Эдита закатывает глаза. - Дит, - говорит Саша, - что ж с детьми делать?..
О господи, вот и закончился этот длинный, длинный день. У таких дней есть особенность, о которой не задумываешься, пока ты здоров и полон сил: за ними следует новый день, а потом ещё один, и ещё. А что, если сон не приносит отдыха? А что, если будущее не держит в себе ничего, кроме трудов и тягот? Вечер за вечером Нель возвращается с работы в царство уныния. Марк болеет. Он терпит перевязки, ест и моется, если настаивать, но без удовольствия, на автомате. Нель подозревает, что должна обеспечить какой-то чисто женский уход. Сварить куриный суп, или что-то в этом роде. Короче, она покупает и приносит домой китайскую еду в коробочках. Она садится на диван (Марк лежит там на боку, спиной к комнате), сдвигает журналы со стола в сторону, расставляет коробочки с лапшой и включает телевизор.
Конец мрачному молчанию по вечерам наступает через партизанскую войну с пепельницей. Нель привыкла, что на кухне она стряхивает пепел то в блюдце, то в раковину, ну а в комнате с телевизором есть пепельница. А тут бац, пепельница каждый вечер на кухне на подоконнике. Микрокосм нарушен. На третий день, когда понятно, что случайно такое происходить не может, она достаёт еду, включает телевизор, толкает доктора в бок и говорит: - Ты зачем переставляешь пепельницу, гад? Я здесь курю. Доктор переворачивается на спину и говорит: - Кто вообще курит в квартире? Затем медленно садится, смотрит на китайскую еду как на всю свою жизнь, смотрит на экран телевизора. - Что будем смотреть? - спрашивает Нель. - Что угодно, кроме новостей, - отвечает Марк. То есть, возникает домашняя рутина в хорошем смысле этого слова.
У них небольшая разница в возрасте, доктор старше офицера года на три-четыре. Она в какой-то момент выключает на рекламе звук и говорит: - Ты мне страшно нравился в старшей школе. Доктор роняет ладони между колен, смеётся, смотрит ей в лицо снизу вверх. Он очень удивлён. Тут как раз заканчивается рекламная пауза, и он берёт пульт и включает звук обратно.
В другой вечер она говорит: - Ты не хочешь обратиться в полицию? И наблюдает, как доктор, потеряв дар речи, мотает головой. Он хочет что-то сказать, но голос его не слушается.
Пожилой мужчина идёт по хорошему, престижному району. На нём сшитый по заказу пиджак и кожаные ботинки, которые он купил в Англии лет пять назад - а выглядит так, будто вчера. Он постарел, но не потерял ни осанки, ни спокойного, доброжелательного блеска глаз. И вот этот джентльмен, на месячную зарплату которого лично я могу жить год, останавливается перед подъездом, как кот перед пылесосом. У входа в дом стоит Ирма. На ней новое платье, но та же улыбка, и спокойный, доброжелательный блеск глаз. Он даже теряет цвет, весь блёкнет. Ирма выдерживает момент и отходит в сторону. Подбирает подол платья и садится, а затем похлопывает мягкой белой ладонью по скамье рядом с собой. - Я постою, - говорит мужчина. Назовём его Роберт; и я скажу вам по секрету, что сегодня у Роберта первый самый плохой день из череды всё более и более самых плохих дней последнего десятилетия его жизни. - Я знаю, что ты знаешь, что я знаю о тебе, - говорит Ирма. Роберт не может с этим поспорить. - Но мне нет и тридцати, - Ирма разводит руками. - Что бы я делала с тобой? Лицо у Роберта не меняется, но Ирма грозит ему пальцем: - С этим я прекрасно справляюсь сама. - Что изменилось? - спрашивает Роберт. - Ты знаешь, что изменилось, - говорит Ирма. - Я вступила в игру, - говорит она. - Ты нужен мне, - говорит она. Роберт, мастер наполненных смыслом пауз, качает головой: - Тебе нет и тридцати, - говорит он. - Что ты наделала? Ничего хорошего никогда не выходило из игры. Со мной или без меня, с началом игры ты можешь попрощаться со своей жизнью: ты принесла её в жертву пустой амбиции... Он обрывает себя, потому что Ирма смотрит на него в упор. Красные маки цветут на подоле её платья. - Я могу дать свой номер телефона, - быстро предлагает Роберт. - Плюс четыре...
Я вот уже год примерно держу себя в руках, чтоб не сравнивать жизнь с соседкой с семейной жизнью, но вероломная соседка Оля нашла мужчину своей мечты и съехала к нему, и я сдала комнату девушке Тане. Въехав, Таня вымыла ванную и кухню и такая "ой а я случайно вымыла твою кружку, она оказывается такая светлая внутри!" "ничего, если я в шкафчиках приберусь?" "ну вот я тут навела уют"
я пообещала вкрутить тане лампочки и повесить полочку я немножко холостой мужик хелп